ТРИ СЧАСТЛИВЫХ ГОДА

14 Термидора
или
Входите, молодой человек!

Что-то мне надо было сделать вчера... Что-то важное, раз подумал об этом, как только открыл глаза. Вернее, сперва один глаз. Второй открылся сам, мгновенно и широко-широко! Еще бы. На стуле, вместо моих коричневых штанов с белыми пуговицами, висели брюки. Это были настоящие длинные брюки, как у дедушки, как у всех взрослых дядей.

Я надел брюки и подошел к зеркалу. Мне показалось, что я сразу повзрослел. Ну, Колька, теперь посмотрим чья возьмет! Его три раза в трамвае молодым человеком назвали, так он уж развоображался. Подумаешь, всего три раза за лето. Может теперь меня каждый раз будут так называть. "Молодой человек вы на следующей выходите?" Или: "Пожалуйста, передайте билет, молодой человек". Все-таки я на два года старше Коли. Беда вся была из-за моих коротких штанов.

Надо посмотреть, что там еще на стуле? Так, новая рубашка... Под ней коробка. Рядом носки. Сперва наденем их.

- Аюша, песинка, принеси мне туфли из коридора. Принесла? Умница. Ты видишь, на мне брюки. Разрешаю отныне играть с чулками, грызть их, и вообще делать с ними что хочешь. Давай теперь займемся коробкой. Смотри, на ней поздравительная открытка. И дата: 14 июля 1939 года. Мне уже одиннадцать лет! Догоняю тебя.

Аюша, то ли в знак понимания, то ли на всякий случай, вильнула хвостом.

- Ого! Железный конструктор. И три рубля в коробке. Это от дедушки. А одежда - от мамы и тети Ины. Ты знаешь, Аюша, какой сегодня день? 14-е Термидора, день взятия Бастилии. Даже в календаре об этом написано. Видишь, в какой день я родился. Бастилию три мушкетера, и те старались стороной обойти. Увы, ты про них ничего не знаешь.

Здесь я ошибся. Стоило мне произнести слово "мушкетер", как Аюша насторожилась. Обычно, когда я начинал изображать мушкетеров, размахивая своей деревянной саблей, как шпагой, Аюша тут же реагировала. Радостно лаяла и прыгала на меня. Я вовремя спохватился. На мне же брюки и новая рубашка. Надо скорее идти на улицу.

Наспех позавтракав, я подошел к окну. Небо чистое, ура! Из наших окон с пятого этажа виден Финский залив. Паруса лодок сверкают на солнце. Раньше, когда мы жили в Москве, я ни разу не видел парусников. Может быть потому, что на Москве-реке бывал редко. А здесь, если идти по Средне-Гаванской, до залива - рукой подать. Мы живем на окраине Васильевского острова. На Детской улице среди пустырей маячили только два шестиэтажных дома. Наш под номером 3, и дом 16 на пересечении со Средним проспектом. Соседние дома не в счет. Они значительно ниже и тянутся цепочкой лишь по левой стороне улицы. Правую занимали "прерии". Так мы называли огромный пустырь возле дома. Там проходят сражения между ребятами нашего дома и !6-го. Каждое сражение, как взаправдашнее. Лучше от своих ребят не отрываться. А то нападет какой-нибудь верзила с арбалетом или с саблей. Сабля хоть и деревянная, но с размаха бьет - ой-ё-ёй как!

Игра игрой, да вот беда - вражда между домами настоящая. Она началась давно, еще до нашего приезда. Даже девчонок втянули в эту игру. Они у нас за сестер милосердия. Куда ж мне было деваться. Иначе ведь в своем доме прохода не будет. Теперь на моем счету не одно сражение, и целых две шишки на лбу. Второй я обязан столбу, налетев на него из-за сползавших на нос защитных очков, которые появились благодаря первой шишке. Очки сделала мама из толстого картона и рентгеновской пленки, строго-настрого запретив без них принимать участие в арбалетной пере-стрелке. Хотя стрелы были тупые и стрелок лишался арбалета при попадании в голову противника, сражение зачастую превращалось в настоящую драку. Тут уж не до соблюдения правил. Потому я не стремился участвовать в подобных играх, предпочитая наблюдать за ними из окна. Наши окна выходили на север, как раз в сторону "прерий".

Игры с Колей все же куда увлекательней. Войны оловянных солдатиков требовали много труда и выдумки. Особенно при подготовке к морским сражениям. Любили также потягаться в знаниях и в смекалке за листом бумаги. Тут я вспомнил, что надо было сделать вчера. Прочитать в дедушкиной энциклопедии про гугенотов. Никогда раньше о них не слыхал. А вчера по радио вдруг как запоют хором: "Иди, убивай гугенотов!" За что их надо убивать? Может они враги народа какие?..

Дедушка горько усмехнулся. Говорит, это опера. В ней рассказывается об очень давних событиях во Франции. То, что опера, я и сам догадался. Но почему тех французов призывали убивать? Отчего люди такие жестокие? Меня погнали спать. Дескать, мне еще рано думать об этом. Но раз я все-таки думаю, значит не рано.

Гугенотами оказались протестанты, кальвинисты какие-то. Не понятно. Ну, и пусть. Пригодится для игры в летучий кроссворд. Загадаю Коле про этих протестантов. Может отквитаюсь. А то я ему проиграл на днях. Из-за одного слова проиграл. Обидно! И слово-то смешное: уистити. Где он его только выкопал. Обезьянка, мол, такая маленькая. Сто граммов весит. Впрочем, сегодня не до игры. Пора на людей посмотреть и себя показать.

- Аюша, пойдем гулять.

Аюша радостно запрыгала и принесла поводок.

- Ладно, но случаю моего дня рождения будешь гулять без поводка. Цени, рыжая!

Аюша, пользуясь предоставленной свободой, принялась носиться по пустырю. В ее длинной шелковистой шерсти вечно застревали колючки, потому мы не очень охотно разрешали ей бегать по высоченной траве. Из "прерий" вместо красавца ирландского сеттера обычно вылезало взлохмаченное комками репейника чучело. Я надеялся расчесать ее к приходу родителей. Но подвела подаренная трешка.

Вместо того, чтобы подождать Колю на улице, я решил поскорее реализовать три рубля на пополнение своего оловянного войска. Кратчайший путь к магазину проходил через "запретную зону", то есть мимо дома 16. Можно было крадучись пройти по "прерии", или обогнуть ее, сделав крюк. Я же пошел напрямик. Думал, с собакой не тронут. Да просчитался. И охнуть не успел, как четверо ребят окружили меня. Драться? Бесполезно. Набежит еще больше ребят. Нашего доброго пса никто не боялся. Но заподозри Аюша неладное, она отсюда не уйдет. Я повелительно крикнул ей: - Домой! - А ребятам для блезира стал пожимать руки, отчего враги мои даже немного растерялись. Спектакль на Аюшу подействовал. Она, выполняя команду, поплелась в сторону нашего дома.

Во вражеском дворе меня окружило целое войско. Через несколько минут я очутился в сыром помещении без единого окна с плотной деревянной дверью. Пока ее не захлопнули, я успел разглядеть побеленные известью стены и единственный стул. Вот тебе и 14-е Термидора! Я и впрямь угодил в "Бастилию".

Что ждет меня в этом каземате? Я на ощупь обследовал стены и добрался до стула. Стул оказался с поломанной спинкой. Пришлось прислонить его к стене. Сколько придется здесь просидеть? Неужели допоздна. Представляю, какой дома будет переполох. Аюша, вся в колючках, вернется одна. Что же мне делать?

Надеяться на снисхождение не приходится. Мне достанется на орехи за Ваську Раскатова. Чтобы хоть как-то поднять настроение, стал вспоминать смешные подробности Васькиного плена. Здорово мы его покатали на тачке в маске улыбающегося Наф-Нафа. Один вид Васьки в поросячьей маске чего стоил!

А началось все с каземата ужасов, устроенного нашим заводилой Юрой Баскаковым в одном из отсеков подвала. Подвал в нашем доме длинный и широкий с множеством отсеков. Те, что с дверями, но без окон, и вправду смахивали на казематы. В одном из них мы изготовляли оружие и здесь же его хранили. В другом был штаб. Дворники с этим мирились, так как устаревшее казенное имущество находилось в другой половине подвала.

Ржавые секции кованной чугунной ограды, когда-то отделявшей дом от пустыря, прохудившаяся ванна нашли, наконец, полезное применение. Старшие ребята под руководством Юры Баскакова соорудили из них подобие склепа. Он и стал казематом ужасов.

В центре сырой темной комнаты перевернутая вверх дном ванна была огорожена кованными пиками забора. Чтобы ванна полностью походила на надгробие, к плоской поверхности днища плашмя прикрепили деревянный крест. Поверхность, заметил Юра, шершавая, мрамор такой не бывает. Решили это громоздкое сооружение покрыть битумным лаком. Настоящий саркофаг получился, в восторге потирал руки наш командарм. Теперь дело за пленником. "Принесите в склеп скамейку." - Распорядился он. Сиди, пленник, с комфортом и ощупывай в темноте крест на холодной гладкой поверхности саркофага, убеждайся, что ты на кладбище.

Но как пленник мог там оказаться? В этом и заключалась вся хитрость. Эксперимент провели на Ваське Раскатове. Теперь я за это расплачиваюсь.

Охота началась именно на Ваську. Он был задиристый и нахальный. Случалось, деньги выманивал у пацанов. Трем слабакам из отряда "легкой наживы" Юра поручил грубо напасть во время горячки боя на Ваську и улепетывать от него к месту засады. Там ребята с командармом во главе притаились в высоких зарослях. Ваську схватили, связали руки и отвели в сарай во дворе. Поскольку все наше войско покинуло "прерии", сражение прекратилось. Победа! - ликовали враги, отправляясь восвояси.

Потеха началась. На Ваську, не развязывая рук, надели мешок от матраца с прорезью для головы. На голову напялили маску поросенка и посадили в тачку. С приделанной спинкой, чтоб не вывалился. Тачка вполне цивильная - с резиновым ободом на колесе. Это важно. Она не грохотала на булыжной мостовой и ее легче толкать. Несколько масок тигрят и зайчат роздали младшим ребятам для отвода глаз прохожих. "В путь, огольцы!" - прозвучала команда.

Вся наша орава двинулась, объезжая "прерии" с противоположной от дома 16 стороны.

- Куда вы меня везете? - мотал головой Васька.

- На кладбище. Сиди и не дергайся, - отвечал командарм.

Когда мы пересекали Средний проспект, на трамвайной остановке скопились люди.

- Наденьте маски и пританцовывайте! - распорядился Юра.

Шумная "карнавальная процессия", хотя и привлекла внимание прохожих, но никому не показалась подозрительной. Проследовав до места, откуда Смоленское кладбище издали уже хорошо просматривалось, Юра скомандовал: - Перекур!

Далее все происходило строго по разработанному сценарию.

- Водителям рикши передохнуть! До кладбища прямой езды минут десять. А там придется петлять среди могил. С пленника маску снять. Пусть тоже передохнет. В мешке со связанными руками далеко не убежишь. Залепите у поросячьей маски глаза, - Громко распорядился командарм. - Дорогу к склепу враг не должен знать.

- Дайте покурить, - воспользовался относительной свободой Васька. Внешне он не казался подавленным.

- Не совсем дорос, но возьми. Мы тебя не перевоспитывать везем. - Зажег вторую папиросу Юра и протянул ко рту пленника.

- Наши ребята вам отомстят за меня, - приободрился Васька.

- Ты никак угрожаешь? Кончать перекур!

На Ваську нахлобучили слепую маску, а самого пристегнули к спинке ремнем. Он, естественно, стал сопротивляться. В этот момент тачку незаметно развернули. Но еще не до конца. Ребята наезжали на камни, умышленно петляли, постепенно разворачивая тачку в обратном направлении.

- Осторожно! Не зацепите крест! Впереди низкие ветки! - Кричал Юра на совершенно ровном месте. А ребята слегка похлестывали по маске веточками.

Так Васька вновь оказался во дворе нашего дома. В мнимый склеп, именуемый "казематом ужасов", его втащили на руках, потому как он отчаянно сопротивлялся, да и мешок - не лучшее одеяние для спуска по лестнице. В каземате с него сняли маску и мешок, развязали руки, усадили на скамейку у чугунной ограды, и заперли. Перед демонстрацией сеанса ужасов пленник должен освоиться в темноте и осознать где он находится.

В оформлении ужасов частично использовалась и моя идея. Она почерпнута из истории Вавилона, рассказанной мне дедушкой еще в Москве.

Неожиданная яркая вспышка прервала мои воспоминания. Мощная электрическая лампочка мигнула несколько раз, заставив меня зажмуриться. Наступил, кажется, мой черед испытать на себе Васькино состояние. Я приготовился к ужасам. Лампочка вновь ослепительно вспыхнула и больше не гасла. Щелкнула дверная задвижка, и первый ужас не заставил себя ждать. В комнату ворвался Васька Раскатов. С ним их главный командир Толька Седов, по прозвищу Седой. Прозвище подходило к нему и по фамилии и по цвету волос. Его волосы были почти белыми. Толька удерживал рвущегося ко мне Ваську с тюбиками красок в руке.

- Сейчас мы нашему гогочке носик сделаем желтеньким, бельмы обведем беленьким, щечки выкрасим в черную клеточку. Рожа получится пострашней вашего Фареса, черепуха которого сверкнула глазищами при появлении огненной надписи. - С этими словами Васька прижал к голове два тюбика, изображая не то черта, не то козла, и стал медленно приближаться ко мне.

- Сам ты гогочка! - Не выдержал я. - Это здесь череп стал для тебя черепухой. Что ж ты в склепе так забарабанил в ограду, словно покойник набросился на тебя. И никакой он не Фарес. Ты со страху и надпись-то неверно прочел.

- А какая там была надпись? - Спросил Седой, оттаскивая назад Ваську.

Я поднял глаза. Гляжу, ребят поприбавилось. Насторожились, ждут чья возьмет. Появился повод разрядить обстановку, не дать Ваське взять верх надо мной.

- Обыкновенная огненная надпись. Правда, историческая: "Мене, текл, фарес". Она появилась и вскоре исчезла на пиру у вавилонского царя Валтасара. - Ответил я, стараясь придать своему голосу бодрую интонацию. - Со страху Васька ничего не понял. Фарес - не имя, а последнее слово в надписи. Это он здесь расхрабрился. Если бы ты видел, Толя, каким он из склепа выскочил. Безропотно дал маску на себя надеть. Сам в тачку сел, только бы скорее его домой отвезли. Баскаков с него даже выкупа не взял. Арбалет и все стрелы вернул.

- С этим мы разберемся. Куда арбалет и стрелы девал? - Седой поднес кулак к носу Васьки. - Не вернешь, рожу тебе разукрашу. Может и про ужасы ты все наврал. Что там было на самом деле?

- Я же говорил, в воздухе вспыхнула какая-то надпись, а внизу за надгробием появился череп. Глаза и рот тоже светились. Потом что-то сверкнуло, и все исчезло. Я только ограду старинную успел разглядеть.

- Так это было? - Обратился ко мне Седой. - Вспыхнуло, сверкнуло, засветилось... Уж не фейерверк ли вы в честь Васьки Раскатова закатили.

Ребята дружно засмеялись. Смех меня подбодрил.

- Можно считать и так.

- Как это надпись могла сама вспыхнуть. Повесили на ниточке и подожгли?

- Ничего там не поджигали. Но подробностей не знаю. Не я был в склепе, а Васька. Могу только смысл надписи объяснить, если хотите. История ее интересна.

На самом деле я знал как создается эффект пламени. Мы еще с ма-мой, когда "Кошкин дом" в теневом театре показывали, то на черной бу-маге вырезали волнистые полосы, Бумагу сворачивали в трубку и склеи-вали. Затем вращали перед источником света с желтым стеклом. Казалось и впрямь дом горит. А в склепе пламя понадобилось для того, чтобы при проекции светящихся букв на черном фоне секрет их появления не был раскрыт.

- Чего замолчал? Хоть мы не на лекцию тебя пригласили, давай рассказывай. - Повелительным тоном сказал Седой.

Но в словах его чувствовалась ирония. Похоже, Васька уже не опасен. Теперь все зависит от меня самого. И я стал рассказывать все, что знал про вавилонского царя Валтасара. О том, как во время пира появилась огненная надпись: "Мене, текл, фарес", значение которой никто не мог расшифровать. - Как и Васька, - добавил я для смеха. Ребята рассмеялись. Уже хорошо. Значит, зла на меня они не держат. Я воодушевился. Рассказал о нападении персов на Вавилон, об окружении дворца в разгар пира. О поисках мудрого старца, который сумел бы расшифровать загадочные слова.

- Прочитать вам слова старца? Они оказались пророческими.

- Давай, давай! - Раздалось в ответ.

- Ладно, слушайте:

"Мене, текл, фарес" -
Вот слова на стене.
Волю Бога небес
Возвещают оне.
"Мене" - значит: Монарх,
Кончил царствовать ты.
Град у персов в руках -
Смысл средней черты.
"Фарес" - третье гласит:
Ныне будешь убит!

Едва старец умолк, как персы ворвались во дворец и убили царя Валтасара.

Наступило тягостное молчание. Решающее слово оставалось за Седым.

- Выходит, это ты зачинщик вашего менетекла? - Скорее с удивлением, чем со злостью спросил он.

- Нет. Я только стихи старшим ребятам прочитал.

- С каких это пор в вашем доме литературные вечера проводить стали? Уж не на кладбище ли стихи читаете?

- Я понял, Толя, к чему ты клонишь. Мы Ваську Раскатова в сражении в плен взяли и домой без всяких допросов отпустили. А меня на улице схватили, когда я с собакой гулял. Разница? Потому пленником вашим себя не считаю. Пусть следопыты ваши склеп хорошенько поищут. По нашим следам, когда мы на кладбище стихи читать пойдем. А сейчас, раз уж силой в гости затащили, будьте до конца гостеприимны. У нас здесь тоже вроде как литературный кружок состоялся.

- Предстоит еще музыкальный. С литературным ты справился не-плохо. Посмотрим как ты теперь запоешь.

Душа у меня, кажется, на самом деле в пятки ушла. И Васька сразу приободрился.

- Не вижу рояля, - выпалил я.

Юмор походил на издевку, но напускное самообладание кое-как удалось выразить.

Седой на минуту задумался. - На слова ты прыток, а как насчет кулаков? Стыкнись с Васькой. Чья возьмет? Сумеешь его отметелить за меня, домой пойдешь.

Я готов было согласиться. Смущала лишь подаренная новая рубашка. Но тут вбежал какой-то рослый парень, и, растолкав остальных, подошел к Седому. Пошептавшись, они оба вышли. Тут Васька ожил. Только полез он не с кулаками, а опять с красками. Но, не встретив со стороны ребят поддержки, близко подойти не решился. Перешел к психологической атаке, демонстративно отвинчивая колпачки у тюбиков. За этой процедурой застал Ваську неожиданно вернувшийся Седой.

- Вижу, в мое отсутствие расписание нарушено. Урок мордобоя заменен на занятие живописью. Так! Задержанного немедля отвести во двор и отпустить. Мы рожу Ваське размалюем без красок за его "художества". А ну, рассказывай, куда девал арбалет со стрелами?

Быстрым шагом я направился к дому, радуясь неожиданному избавлению. Ваське зато туго придется. Каждый арбалет большого труда стоит. Стрелы тоже. Поделом Ваське! Вредный он и нечестный.

Знать бы, который теперь час? Я глянул на фасад нашего дома. Солнце уже пытается заглянуть в окна, бросая косые лучи на керамическую облицовку стен. Значит дело идет к вечеру. Если Аюша дома, начнутся расспросы, а нет - и того хуже...

Внезапно мои тревоги развеял собачий лай. Мне навстречу бежала Аюша, а за ней Коля. Оказывается он с Аюшей караулил меня.

- Откуда ты узнал о моих приключениях?

- Это было не трудно. Аюша рассказала, - улыбнулся Коля. - Я пришел к часу дня, как вчера договаривались, и обнаружил у дверей Аюшу, с головы до ног облепленную репейником. Догадываюсь, что дело тут не чисто. Пристегнул к ошейнику свой ремень, веду Аюшу во двор. Справляюсь у ребят. Никто тебя не видел. Аюша сама потянула меня к воротам дома 16. Все стало ясно. Прошу ваших ребят показать квартиру Юры Баскакова. К счастью, он был дома. И вот ты на свободе.

- Как ему удалось?

- Собрал ребят во дворе. Главным образом тех, кто постарше. У вас дисциплина, что надо! Разбил на группы. Наметил улицы, в основном по пути к пляжу. Приказал поймать нескольких ребят из вражеского дома. Вскоре привели пятерых. Пленники разнылись, боясь, что их обчистят, как того, который у вас в склепе сидел. Юра возмутился такой ложью. Двоих отпустил с запиской к Седому.

- Теперь понятно почему Седой программу изменил.

- Какую программу?

- Завтра все подробно расскажу. Теперь домой скорей! Там об этом - ни звука.

- Для чего, по-твоему, я полдня на улице с Аюшкой болтался. Расчесал всю. Ни единой колючки в шерсти не осталось.

- Спасибо, Коля. Ты настоящий друг. Что бы я делал без тебя.

Аюша тявкнула у наших дверей, как бы подтверждая мои слова.

- Вот и пропащий наш новорожденный, а с ним и последний отсутствующий гость, - раздался радостный мамин голос. - Вы позже явиться не могли? Скорее мойте руки и за стол. Гости вас заждались.

Ко мне подошел Глеб и тихо шепнул:

- В кабинете твоего дедушки какой-то пожилой гость из Москвы.

У дедушки много друзей в Москве. Кто бы это мог быть? Я осторожно заглянул в дверь. Рядом с мамой стоял Владимир Иванович Вернадский. Мама приглашала его к столу.

Он обернулся, широко раскинул руки и шагнул мне навстречу.

- А мы тут изнывать начали в ожидании. Входите, входите, молодой человек!

Я застыл как вкопанный. Хотелось крикнуть: "Пожалуйста, повторите еще раз!"

Меня поздравляли, что-то дарили. Но детские подарки в данный момент не имели никакого значения. Самый дорогой подарок мне уже был преподнесен. Эх, Колька, Колька, ты был в другой комнате и ничего не слыхал. Не какой-то случайный пассажир в трамвае, а знаменитый академик меня молодым человеком назвал! Значит я действительно уже большой.