Часть вторая
20-й ВЕК. ДО ОСНОВАНЬЯ, А ЗАТЕМ…
Вновь в семье Петрункевичей
Жизнь резко изменилась. Родных и близких революция разметала по свету. Кто-то затерялся в неразберихе Гражданской войны, кто-то эмигрировал. В эмиграции оказался и мой прадед Иван Ильич Петрункевич. Можно сказать, в одночасье его родственники лишились всего. Вместо огромной московской квартиры, где Петрункевич проводил даже съезды Кадетской партии, теперь две комнаты в доме на Сивцевом Вражке. В одной жил Михаил Иванович с семьей, в другой - потеснившиеся родственники Елизаветы Ильиничны. С ними вместе во второй комнате жил и Андрей Павлович Шлиппенбах. Он, как Бакунины и Петрункевичи, лишился всей своей недвижимости. Имений в Прибалтике и под Калугой, и даже небольшого дома своей матери в Симбирске. Ему буквально негде было приклонить головы. На Волге - нужда, голод, болезни, погубившие его мать. Отец умер несколькими годами раньше. Ни угла, ни денег…
В Москве те же напасти. В 1918 году умирает от тифа жена Михаила Ивановича, моя бабушка Елизавета Ильинична. Горе неутешное для дедушки и его детей. Но тяжелее всего было выносить слезы младшей дочери Асеньки. Андрей Павлович знал ее с малых лет, когда приезжал в Дядино навестить свою тетю. Видел несколько раз Асю и в Машуке. Ныне их свели вместе совершенно иные обстоятельства. В тесноте - не в обиде, голод - не тетка! А вот о массовых арестах поговорки нет. Нет потому, что поговорки эти давние. Такого беспредела на Руси еще не бывало. Крестьян за то, что он крестьянин, в тюрьму не сажали, дворян за то, что он дворянин, в Тмутаракань не ссылали.
Теперь же, в постоянном беспокойстве, в одних стенах, далеко не крепостных и к защите непригодных, Андрей Павлович и Анна Михайловна прожили семь лет. Каждый уже знал друг друга, как себя самого. И они поженились. Испытания закалили их. Любовь была крепкой, несмотря на большую разницу в возрасте.
Хотя гнетущая атмосфера страха нависала все эти годы, восприятие ее притупилось. В начале же разгула установленной большевиками диктатуры пролетариата, страх сковывал наследников обеих фамилий. Что до Петрункевичей, то они в любой момент могли оказаться под особым прицелом ЧК. Дедушкиного отца Ивана Ильича в свое время часто критиковал Ленин. Даже пришедшееся по душе многим либералам выступление Петрункевича на первом заседании Первой Государственной думы, когда он потребовал амнистии всем борцам за свободу родины, не повлияло на отношение Ленина к нему, как ко всей партии Народной свободы (Изначальное название партии Конституционных демократов - Кадетов).
Петрункевич ратовал за конституцию, за ограничение самодержавия. Выступал за развитие демократических начал в стране. Настаивал на расширении прав земства, что отнюдь не способствовало ослаблению, наоборот - консолидировало бы силы в аграрном обустройстве империи. Все, касаемое стабилизации монархии, вызывало протест у Ленина. Его критика в адрес Петрункевича становилась острее и резче. Это больше всего беспокоило семью. Вдруг кто-нибудь из чекистов заглянет в ленинские труды. Когда-то радостные и веселые новогодние праздники уже в третий раз перестали быть таковыми и потому ожидаемыми. Даже елки и те были запрещены. Все же хвойную ветку где-то раздобыли. Принесли домой тайком, поставили в вазу и украсили самодельными игрушками.