СВЯЗЬ ВРЕМЁН

От дальней - дальней
"Синей птицы"
До постановок наших дней
Дарили свету Вы частицу
Души и выдумки своей.
То он мерцает, то прольётся
Дождём лучистым, чародей,
То вдруг волною обернётся -
Им столько сыграно ролей!
И хочется волну потрогать -
Вы сделали её живой.
Вы так взыскательно и строго
Сверяли путь свой с красотой

Наши взгляды и интересы во многом совпадали. А вот затащить меня на зимнюю рыбалку ему так и не удалось. Меня бросало в дрожь от одной мысли о ней.

Любил Заставный лов подледный
И, невзирая на мороз,
На ветер северный, холодный,
Он тяжкий крест в свой день свободный
У лунок добровольно нес.

Клевала мелкая рыбешка.
Что выловишь из невских вод!
Он лед сверлил, сверлил - и вот
В Европу "просверлил" окошко.

Ура! Заставный наш летит,
Куда б вы думали? В Мадрид.
Умолкли звуки мощных сопел,
И окунулся пассажир
В прекрасный и волшебный мир.
Сервантес, Крус, де Вега Лопе,
Дворцы владык былых времен,
Дробь кастаньет, гитары звон,
Коррида, яркие наряды,
Эскориал, шедевры Прадо,
Кибелы мраморный фонтан,
Веласкес, Гойя, Сурбаран,
Педрель, Альбенис, Барбьери...
Какой букет, чёрт побери!

И вдоль дель Соль Пуэрто славной
Продефилировал Заставный.

Признаться, в театре "Сарсуэла"
И петь совсем иное дело.
Здесь всё не то, не те оценки...
Как далеки теперь Смоленка,
Залив и мелкие рыбешки.
Слепят браслеты, серьги, брошки.
"Заставный - бис! Заставный - браво!" -
Ликуют ложи слева, справа.

Король дон Карлс Хуан Бурбон
Был пеньем гостя восхищен.
"Какое соль!" - сказал король.
"А до? - шепнула тихо донна, -
А широта диапазона!"
"Да, да!" - с ней согласился дон.
И полетело по эфиру,
Как покорил испанский трон
Певец из Северной Пальмиры.

Ночной зефир струит эфир,
Стремглав бежит Гвадалквивир...
Здесь даже клёв, Мария - санта!
Похож на пение бельканто.

Так, с успехом, начались гастрольные поездки Заставного с коллективом прославленного театра по городам Европы. И везде в газетах появлялись восторженные отзывы. Не обойден был их вниманием и Г. В. Заставный. С приходом к руководству театром главного дирижера Валерия Гергиева количество гастрольных поездок за рубеж значительно возросло. Театр гастролировал даже в Америке на сцене знаменитой "Метрополитен-оперы" в Нью-Йорке. Радостно было узнать, что и там пресса отметила сильный красивый голос Юры и его выразительную игру.

Игра его и вправду выразительна. Чтобы убедиться в этом, вернемся из далекой Америки снова в Мариинку. Для начала стоит послушать "Мазепу".

Партию коварного гетмана в прошлые времена исполнял выдающийся певец народный артист Иван Павлович Алексеев. Так что мне есть с кем сравнить. Отрадно было видеть в образе Мазепы найденные Юрой новые краски. Ему близок национальный украинский колорит оперы. Мой друг здесь так вживается в образ, что актерской игры совершенно не замечаешь.

Кажется, сними сейчас с него парик и роскошные одежды, он все равно останется Мазепой, столь естественна его осанка, столь правдиво передает он вокальными средствами противоречивый характер своего героя - жестокого лукавого властолюбца, ради призрачной мечты о независимости и короне казнившего своего недавнего друга и отца свей любимой.

Но вот снят костюм, сняты парик, седые усы, грим - и перед нами молодое, немного усталое после спектакля лицо с добрыми проницательными глазами.

У Заставного поразительный дар перевоплощения. Даже трудно представить в одном человеке высокого широкоплечего, богатырского сложения князя Игоря, статного Мазепу и горбатого шута Риголетто.

Музыка Верди вообще драматургична, а в "Риголетто" она словно соткана из бурных человеческих чувств, достигающих в конце оперы своего апогея.

Несчастный горбун, мстящий за поруганную честь дочери, просто страшен в своем отчаянии. Юре, с его высокими вокальными данными, удалось накалить страсть до предела. Голос звучит то гневно, то умоляюще, то скорбно и вдруг взрывается. Ужас охватывает несчастного отца: его месть обернулась смертью дочери. Здесь стоит снова вернуться к его глазам. Далеко сидящий зритель, увы, их не видит. Еще недавно они жалили придворных, в чей адрес шут расточал язвительные насмешки. Теперь искры злорадства померкли. Глаза согбенного горем старца полны отчаяния и ужаса... Такое дается не игрой, а полным вживанием в образ, что характерно для всех исполняемых Юрой партий. Недаром к юбилею театра он получил звание заслуженного артиста.

Несмотря на то, что со времени моей работы на осветительской галерее прошло много лет, театр продолжал оставаться для меня родным домом. Встречи с давними знакомыми по работе создавали особую теплоту. Трогательно, что и театр не забыл меня. В дни 200-летнего юбилея я получил специальное приглашение на торжественную часть и на праздничный банкет. Как приятно было видеть столько дорогих знакомых лиц. И хотя годы отложили на них, увы, свои отпечатки, разговоры, воспоминания и сам дух дорогого театра возвращали нас всех к молодости.